Я не моя боль - средство от депрессии

Раньше я смотрела на людей в депрессии слегка свысока. Неужели нельзя взять себя в руки? Видимо кто-то там наверху решил мне показать, что нельзя. Когда ты здесь внизу, просто нет сил в руках. И в ногах тоже нет. Нигде нет сил. Кто хоть раз познал состояние после операции или тяжелой болезни, где после двух шагов по стеночке, уже нет сил, тот меня поймет.

Да и не хочется ничего делать. Совсем ничего не хочется. За каждым импульсом следует вопрос: «Зачем?».

- Может сходить на пробежку?

- Зачем?

- Чтобы здоровье укреплялось, чтобы мышцы поработали.

- Зачем?

- Чтобы долго жить.

- А зачем?

Зачем долго жить, если все в серых тонах, если ничего не радует, если все восприятия будто в вате. Вроде бы они есть, а вроде бы их и нет.

- Может принять ванну?

- Зачем?

И так постоянно. Сидит во мне какая-то бука и на все «зачемкает».

Прямо злость меня берет иногда в связи с этим. Только и злость какая-то тоже вязкая и тягучая. Вязкая — вот самое подходящее описание депрессии. Будто облили тебя медом густым и каждое движение дается с трудом. Пока отдерешь одну руку от тела, на второй пальцы слиплись друг с другом.

И раз мы про сладкое заговорили, то это единственное исключение к апатии и нежеланию чего-либо. Сладостей хочется всегда. И чем приторнее, тем лучше. Это дает иллюзию, что ты живешь, что есть радость. Пусть хоть и мимолетная.

Мои размышления прервала собака, пора с ней погулять. Необходимость о ком-то заботиться помогала выживать, не позволяла полностью погружаться в апатию. Тебе плохо, но животное в этом не виновато. Благодаря псине хоть немного двигалась. Дошла до парка, присела на лавочку, отпустила собаку поиграть с терьером, который радостно залаял увидев нас.

Когда ходишь в одно и то же место на прогулки, постепенно узнаешь всех собаководов. Хозяином терьера был дедушка. Сухонький такой и морщинистый, но его осанке можно было позавидовать. Он был улыбчивый и добрый, никогда не кричал на собаку. Чем-то он мне напоминал Старика Хотабыча, хотя бородка была аккуратно пострижена и торчала колышком под подбородком.

- Разрешите присесть рядом с вами? - спросил он. Собаки играли на газоне, я кивнула.

- Простите, у вас что-то случилось? - продолжил он. - Знаю, невежливо лезть с вопросами к чужим, но вы выглядите неважно.

Мне хотелось отмахнуться, мол ничего, просто устала, не высыпаюсь. Однако что-то меня в этот раз остановило.

- Сложно сказать, что случилось. Просто пропала радость, - начала я и задумалась, как объяснить свое состояние пожилому человеку. И стоит ли рассказывать?

- Радость пропала? Хм, интересно, - проговорил дедушка и погладил бороду. - А она была?

- Еще как была. Радовало смотреть на то, как растут дети. Дела по дому приносили удовольствие, работа тоже радовала. С мужем отношения были в радость. Жизнь полная чаша…

- А сейчас пустая?

- Нет, все еще полная, но какая-то безвкусная она стала.

- Когда стала такой? Было какое-то событие?

Прищурив глаза я пыталась восстановить хронологию. Приступы раздраженности были всегда, но это гормоны и ПМС, пару дней и можно опять жить припеваючи.

- У меня был большой план и он сорвался. Потом было тяжело вылезти из тоски, - тихо проговорила я.

- Большой? Интересно-интересно. И это вызвало серость?

- Нет, потом была фаза, где все было вроде бы нормально. Дайте-ка подумаю, где-то месяц назад во время одной медитации я вдруг начала плакать и не могла остановиться. Такая боль разрывала грудную клетку, что казалось я не смогу дышать.

- Боль? С чем она была связана?

Слезы вновь начали наворачиваться на глаза.

- Были некоторые происшествия в детстве, которые я смогла спрятать в самый дальний угол своего сознания. А тут будто потайное дно в сундуке открылось.

Старичок протянул мне платок, я вытерла глаза и улыбнулась увидев, как собаки резвятся. Только улыбка была какой-то кривой, не настоящей.

- Не люблю когда мне мудрости из книжек зачитывают, но позвольте, я это сделаю? «В каждом из нас имеются накопления душевной боли — как из личного так и общего человеческого прошлого. Это тело боли.» Экхарт Толле, «Тишина говорит», - пояснил он показывая обложку.

- Тело боли, - повторила я и вспомнила свою буку «зачемкающую». - А что оно делает, это тело?

- 99 процентов времени просто сидит и ждет, когда покормят. Этому энергетическому полю регулярно нужна подпитка в виде боли. А боль можно вызвать разным: обидой, раздраженностью, озлобленностью, апатией, воспоминаниями. В вашем случае похоже тело наоборот полностью активно.

- Зачем оно есть? - спросила я глотая слезы.

- Зачем? Не знаю. Наверное, если есть радость, должна быть противоположность. Так уж устроен мир.

- Значит все безнадежно?

- Отчего-же? Тело боли пытается овладеть нами, оно даже может вызывать негативные эмоции в окружающих нас людях, особенно в близких.

- А почему у вас не вызвало ничего? Раз оно у меня сейчас чрезмерно активное, - удивилась я.

- Мое тело боли отмирает.

Моя правая бровь выгнулась дугой непонимания.

- Как бы вам это правильно объяснить? - старик зашелестел страницами потрепанной книжки. - Я уже привык к этому состоянию и мне сложновато вспомнить, как я начинал. Вот, нашел!

Старичок шевеля губами читал, поднимал глаза вверх, безмолвно повторял и наконец повернулся ко мне.

- Закройте глаза. Понимаю, это не так просто в общественном месте. Но если хотите понять суть тела боли, стоит попробовать, - я послушно прикрыла глаза. - Теперь сделайте глубокий вдох и почувствуйте как воздух проникает в вас. Как он доходит до легких и как с выдохом вас покидает все ненужное. Почувствуйте свое тело и обратите свое внимание во внутрь.

Дыхание стало глубоким, плечи мерно поднимались в такт, живот округлялся и впадал, все мое восприятие было направлено на тело. И тут я почувствовала тепло в груди. Оно расплывалось по всему телу и образовывало вокруг меня что-то сложно поддающееся описанию.

- Вот это ваше внутреннее тело. Вот это вы. А боль это не вы. У вас есть боль. Но вы не являетесь ей, - тихо проговорил старичок.

Я не моя боль — эта мысль пронзила мой разум и он замер. Я не моя боль, повторяла я вновь и вновь. Я это не моя грусть. Я это не моя раздраженность. Я это не моя апатия. Во мне зарождалось какое-то вдохновение, губы расплылись в блаженной улыбке. Вот что значит, абсолютное принятие всего.

- В чем секрет? - спросила я.

- В том, что надо уметь быть в настоящем. Уметь становится наблюдателем. Пока нет достаточного уровня осознанности, пока мы спешим и бежим, чтобы все успеть, нами владеет разум. Мы даем контролировать себя залежами боли. Как только нам становится ясно, что прошлое уже прошло и ничего не изменить, а будущее еще не настало и заботиться нет смысла, мысли перестают прыгать как обезьяны с ветки на ветку и мы перестаем отождествлять себя с телом боли.

- Быть в настоящем — звучит интересно. Наверное это сложно?

- Это дело практики. Вначале часто выпадаешь из этого состояния «Сейчас», потом все чаще и чаще. Извините, мне пора. Разрешите откланяться, меня ждут на кофе, - дедушка галантно поклонился и пошел за собачкой. Моя псина подбежала ко мне и уткнулась носом в ладонь. Пристегнув поводок я пошла домой.

Познания почерпнутые у старичка копошились в голове, втискивались между другими, росли и размножались. Я не моя боль. Я не мои чувства. Значит я и не мои мысли? Значит я наблюдатель? Если бы кто-нибудь предложил мне золотую середину раньше, я бы ни за что не согласилась. Отказаться от этой бушующей радости? Нет! Теперь я понимала, что после каждого взлета, будет падение. И чем выше летишь, тем сильнее разобьешься.

Надо просто научится наслаждаться этим вот состоянием «Все хорошо». Не поднебесно, не распрекрасно и не ужасно, а просто хорошо. Тихое такое счастье. От него нет всплесков ни вверх ни вниз.

Я не моя боль. Эй ты, бука! Слышишь меня? Я не дам тебе больше власти надо мной. Я не буду с тобой бороться, не буду тебя изживать, я знаю, как от тебя избавится мирным способом. Просто наблюдать за тобой. Смотреть на тебя и говорить, это не я. И ты сама уйдешь. А раз уйдешь из меня, то не сможешь активировать болевые тела в других людях. Им я тоже объясню, откуда боль. И они тоже простятся с тобой. Надеюсь, что простятся… Свободу выбора никто не отменял.